Экзистенция есть некая уникальная качественность, определён- ность или, другими словами, «движение-состояние», которое роднит (и в то же время отличает) индивида с окружающими его людьми. Главная беда и вина «человека отчаявшегося», по убеждению С. Кьеркегора, в том, что несмотря на весь внешний антураж благополучности, у него нет Я, нет ощущения своей экзистенциальной подлинности.
Отчаяние здесь не полагается, а должно, как установление подлинной коммуни- кации между субъектами и преодоление размывания стабильной иден- тичности («расчеловечивания») человека. Исходной точкой его появле- ния, как и страха, является несовершенство человеческой природы, искаженной грехопадением. Поэтому, человеку свойственно отчаяние как следствие потери онтологической связи с Творцом. Состояние Я, когда отчаяние полностью отсутствует, формулиру- ется Кьеркегором так: «В отношении к самому себе, желая быть со- бою, Я погружается посредством собственной ясной прозрачности в ту силу, которая его полагает» [Кьеркегор С. Болезнь к смерти // Страх и трепет / С. Кьеркегор; пер. с дат. С.А. Исаева. – М.: Республика, 1993. – С. 350].
Эта формула и становится для датского мыслителя определением веры. Другими словами, по убеждению С. Кьеркегора, единственной выверенной основой реабилитации человеческого отчаяния и тревоги – является Бог, к истинной вере в которого должно подталкивать состояние экзистенциального кризиса.
Стоит обратить внимание на то, что веру он рассматривает как высшее в человеке и как безапелляционное условие появления перед Богом. А также ут- верждает, что вера вообще не нуждается в осмыслении, поскольку все размышления происходят в контексте всеобщего, которое мысли- тель сосредоточивает на индивидуальности человеческого существо- вания.
Именно в идее поиска обоснования веры не в уме, а в самой вере С. Кьеркегор согласен с М. Лютером относительно убеждения бессодержательности любых рационалистических суждений о Боге, ибо человеческим языком невозможно раскрыть его суть. Отчаяние – смертельная наследственная болезнь. «Тот, кто отчаял- ся – это больной до смерти. Однако человек не может от неё умереть. Смерть здесь не предел болезни, она служит скорее безграничной чертой.
Сама смерть не может спасти нас от этой болезни, потому что здесь болезнь со своим страданием и смертью … – это как раз невоз- можность умереть» [там же. – С. 261]. Метафора болезни даёт пред- ставление о природе отчаяния: очаг можно подавить, однако семена болезни остаются в теле до нового рецидива. Эта болезнь такая, что неволит, она перечёркивает весь период духовного здоровья, которое было до этого момента.
Причём, отчаяние – это болезнь, большее вни- мание к которой и большее понимание механизмов которой, только лишь обостряет страдания зараженного. Болезнь к смерти действует и через эмоции (беспокойство, страх, дисгармонию), и через интеллект, то есть на всех уровнях рефлексий человека. В этом отношении заражены все люди, всё человечество, а отчаяние является важнейшей характеристикой нашей экзистенции.
Отчаяние представляет собой кризис, через который прокладывается путь к подлинному существованию. Только осознание повреждённости своей природы, признание своей греховности, своей никчёмности мо- жет стать толчком на пути к обретению настоящей личности, ибо под- линность существования приобретается только перед Богом, считает С. Кьеркегор.
Отчаяние можно вылечить только чудом, фактически – верой в Бога. Сознание человека должно «подняться над туманами» обыденного опыта, совершить прыжок в духовную сферу [Баранникова Д. А. Тайны выбора и решения: философия С. Кьеркегора с позиции современного экзистенциального анализа / Д. А. Баранникова // Вісник Київського інституту бізнесу та технологій. – 2012. – Вип. 3. – С. 36-37].
Следует заметить, что глубинный смысл экзистенции отчаяния за- ключается в том, что осознание человеком глубины своего отхода от Бога может помочь ему найти аутентичность бытия. Но это произойдет только в том случае, если человек придёт к вере, и будет видеть её глазами, ведь отчаяние не разрыв, а просветление личности. Довольно важная особенность понятия «экзистенция», в любом её виде, состоит, по С. Кьеркегору, в том, что её невозможно каким-либо образом выразить или сообщить однозначно Другому.
Дело в том, что поскольку экзистирующий субъект постоянно совершает двойную реф- лексию, то есть внутренне осмысливает себя и переживает своё мысли- тельное движение по отношению к окружающей его реальной действи- тельности, то ему крайне сложно выразить что-либо объективным и окончательным образом. «Разница между субъективным и объективным мышлением должна обнаруживаться также и в форме сообщения, т.е. субъективному мыслителю следует сразу обратить внимание на то, что форма должна искусно содержать столько же рефлексии, сколько имеет сам мыслитель, экзистируя в своём мышлении.
Заметим: искусно – по- тому что секрет заключается не в том, чтобы высказать двойную рефлек- сию прямо, – подобное высказывание будет как раз противоречием» [Кьеркегор С. Несчастнейший. Сборник сочинений / С. Керкегор. – М.: Библейско-богословский институт св. Апостола Андрея, 2005. – С. 94-95].
Идея экзистенции предполагает некую субъективную потаённость, внутреннюю тайну сделанного основополагающего выбора, в котором пребывает тот или иной человек. И эту потаённость невозможно рас- крыть другому индивиду, в ней можно только существовать, а не обо- значать. «Но экзистировать – это нечто иное, чем знать» [Кьеркегор С. Болезнь к смерти // Страх и трепет / С. Кьеркегор; пер. с дат. С.А. Исае- ва. – М.: Республика, 1993. – С. 343].
И только лишь находясь в похожем состоянии существования, мож- но понять Другого, так как общение с ним будет происходить на одной плоскости внутреннего. Итак, в философии С. Кьеркегора иррациональная структура суще- ствующего единичного индивида имеет своим мучительным следстви- ем неспособность выразить себя, сделать себя понятным Другому. Даже субъективный мыслитель, рефлексирующий по поводу экзистен- циальных проблем, вынужден прибегать к особым методам передачи результатов своей рефлексии, поскольку всё существенное содержа- ние субъективного мышления есть в действительности секрет, и оно не может быть передано непосредственно Другим.
Однако, находясь в одинаковом экзистенциальном состоянии, возможно приближение двух индивидов друг к другу и установление подлинной коммуникации, вне лжи, вне соблазна подавлять Другого и управлять им, вне отсутствия понимания одних и тех же вещей разными образами. Отчаяние – это самоидентификация социального субъекта в онтологическо- дискурсив- ных пространствах.
Отчаяние – это последний плацдарм для трансформации неслучившегося во сбывшееся. Видя отчаявшегося челове- ка, мы как можно сильнее стремимся понять его, посочувствовать, по- мочь найти выход, подсказать, поддержать, мы не чувствуем в нём игры, видимости, кажимости данного состояния, ибо подделать таковое невозможно, сам субъект вроде бы окружен какой-то аутентичной атмо- сферой чувствования. Всё это значит – быть человеком и существовать человеческим способом бытия, вместе и рядом с Другими, во имя спа- сения друг друга – отчаявшимся нужны отчаявшиеся…
Автор И. В. Пронин
