Этико-политическая мысль восточного (арабоязычного) перипатетизма имеет достаточно богатую традицию. Ярким представителем этой интеллектуальной школы был андалусский средневековый мыслитель, ученый и политик Ибн Баджжа.

Социально-политическая составляющая методологии Ибн Баджжи формировалась как под воздействием теоретического наследия древнегреческой философии и традиции фалсафа, так и на основании собственного опыта, сформировавшегося долгими годами службы при дворе Альморавидов в качестве вазира.

Трудно сказать, личное ли участие в политической жизни или увлечение философией — этим последним прибежищем интеллектуала в условиях, когда привычный и устоявшийся мир вокруг деградирует и рушится, — стало причиной того, что Ибн Баджжа (следуя примеру жизни и учению Сократа) крайне скептически относился к перспективе участия мудреца в государственных делах.

По крайней мере, в отличие от большинства своих собратьев по философии, как предшественников, так и последователей, он перенес интерес с исследования устройства идеального государства, а также причин и разновидностей отклонений от него на положение мудреца в реальном, т.е. несовершенном и порочном, государстве, а также на способ преодоления этого положения вещей неполитическим путем.

Это чуть ли не единственный пример, когда перипатетик, искушенный в политике и управлении государством, допускает вывод, на первый взгляд, не согласующийся с этико-политической концепцией аристотелизма (настаивавшей на том, что достижение счастья возможно только в условиях государства), и полагает, что путь к счастью состоит в уединении и, следовательно, находится за пределами государства.

Идеал уединенности как единственной возможности постижения Истины и, следовательно, цели человеческой жизни является центральным мотивом социальной философии Ибн Баджжи. Такой благородный образ жизни становится не просто неким модусом поведения в условиях невозможности реализовать свои познания и способности в гражданской или иной публичной сфере, но, собственно говоря, способом реализации своего предназначения, наиболее приличествующим мудрецу.

Именно этот мотив — ввиду отсутствия благоустроенного государства — становится определяющим во всей этической конструкции Ибн Баджжи. Мудрому, — полагает он, — не остается ничего другого, кроме как избрать такой образ жизни, который будет способствовать его занятию философией. Оно становится целью его жизни в определяющей степени, в отличие от целей жизни большинства непосвященных (а, следовательно, — лишенных добродетели и поэтому несчастных), не будучи при этом связанным моральными обязательствами по отношению к ним или тому порочному государству, от участия в делах которого он отлучен.

Такому уединившемуся мудрецу остается проводить время в обществе ученых людей, вступая в контакт с остальными лишь для удовлетворения своих потребностей в самом необходимом. При этом он и люди, его окружающие, — это своего рода «ростки», в сохранении и развитии которых ему видится единственная возможность для порочных государств когда-нибудь эволюционировать в сторону более совершенных.

Автор Туманян Тигран Гургенович доктор философских наук