Быстро меняющиеся социальные, экономические и идеологические процессы, нестабильность и индивидуализация современного общества внесли значительные изменения в жизнедеятельность, мироощущение и личностное развитие подростков. И. М. Слободчиков рассматривает подростков как наименее адаптированную, социально и психологически уязвимую категорию населения, которые «не могут не нести на себе отпечаток общей социальной неустроенности, неопределенности, неуверенности, тревожности, прямым следствием чего является обостренность ощущения и переживания незащищенности, невостребованности [19, с. 7]». Такая ситуация развития способствует усилению дезадаптации и переживания одиночества в подростковом возрасте. Фоном возникновения одиночества и его острого переживания также выступает психологическая атмосфера в семье.

Непонимание взрослыми, сложности в отношениях со сверстниками вызывают сильные фрустрации у подростков. Невозможность преодолеть одиночество и покинутость приводят к суицидальным намерениям. Однако, ряд исследователей утверждают, что в процессе личностного формирования в подростковом возрасте одиночество неизбежно и даже способствует развитию самосознания. Вышесказанное противоречие актуализирует проблему формирования самосознания и переживание одиночества в подростковом возрасте, которой посвящено данное теоретическое исследование.

Формирование личности в подростковом возрасте представляет собой переломный, ответственный и критический переход от инфантильной детской позиции к отстаиванию взрослости, отличается резкими, качественными изменениями, затрагивающие все стороны развития. Л. С. Выготский, Л. И. Божович, Т. В. Драгунова, А. Н. Леонтьев, B. C. Столин, Д. И. Фельдштейн, Д. Б. Эльконин, Р. Бернс, К. Роджерс, Э. Эриксон, С. Л. Рубинштейн, И. С. Кон, В. С. Мухина, Н. Л, Белопольская, Д. В. Ольшанский, П. Р. Чамата, И. И. Чеснокова, С. Р. Иванова и др. подростковый возраст отмечают решающим с точки зрения развития личности и самосознания.

По мнению зарубежных (Т. К. Биксон, Д. В. Валлерштейн, Д. Б. Келли, Л. Э. Пепло, К. С. Рук, Ж. Д. Гудчайлдс, Д. Майерс, Ф. Райс и др.) и отечественных (А. Г. Амбрумова, О. Б. Долгинова, О. Э. Калашникова, А. Р. Кирпиков, В. Киселева, И. С. Кон, С. В. Малышева, А. А. Реан, Е. Е. Рогова, И. М. Слободчиков, Р. В. Шмелев и др.) ученых переживание одиночества впервые возникает в подростковом возрасте, имеет острую форму, большую интенсивность в сравнении с более поздними возрастными периодами. Непосредственно в подростковом возрасте одиночество исследовали К. Куртоне, О. Долгинова, И. М. Слободчиков, Н. А. Николаева, Е. М. Коротеева, В. Лашук, Г. В. Иванченко, В. А. Гриценко и другие.

Прежде обратимся к трудам известных философов, которые содержат представления об одиночестве. Г. В. Ф. Гегель [4] одиночество рассматривал как потерю связи с собой и с социальным миром, в то время как связь с социальным миром выступает необходимым условием объединения с самим собой. С. Кьеркегор [11] рассматривал одиночество как замкнутый мир внутреннего самосознания, не размыкаемый никем, кроме Бога. Ж.-П. Сартр [18] путь человека «в себя» или к себе связывал с неизбежным конфликтом и осознанием одиночества как необходимой составляющей существования человека. А. Камю [8] в мифе о Сизифе описал безграничное одиночество, в котором усматривал силу и внутреннюю свободу. Согласно перечисленным взглядам, можно предположить непосредственное участие одиночества в формировании и развитии личности.

А. Буземан [3] в подростковом возрасте выделил шесть направлений развития функций и структуры самосознания. Нет необходимости здесь рассматривать все, остановимся лишь на одной, которая заключается в отграничении собственно личности от окружающего мира, осознание своего отличия и своеобразия. Автор акцентирует внимание на том, что чрезмерное развитие самосознания в этом направлении приводит к замкнутости и мучительным переживаниям. Согласно данной линии развития самосознания, можно предположить, что на этапе отграничения подростком собственной личности от окружающего мира переживание одиночества выступает необходимым условием формирования самосознания.

И. М. Слободчиков [19] считает, что переживание одиночества в подростковом возрасте «является существенной особенностью личностного развития и связано с развитием самосознания, рефлексии, формирования Я-концепции [19, с. 9]». «Переживание одиночества также специфически влияет на все личностные процессы, актуализируя их, выступая, в одних случаях, как катализатор для процесса рефлексии (с взаимовлиянием «рефлексия-переживание одиночества» связана часть механизма личностного взросления), в других, как стабилизатор для самосознания [19, с. 20]».

Автор считает, что одиночество в подростковом возрасте вырастает вместе с ребенком, расширяет свои границы, усложняет содержание, вступает в пору созревания и заключает в себе естественное внутреннее противоречие: стремление к уединению (А. М. Мудрик) и одновременно «бегство от одиночества» (Э. Фромм).

Изменение когнитивных структур в подростковом возрасте, позволяющее включить рассмотрение собственных мыслей, чувств, поступков, формирует способность к самонаблюдению, которое, в свою очередь, фиксирует в сознании и вербализует переживание одиночества. Поэтому, благодаря развитию понятийного, абстрактного мышления в подростковом возрасте появляется возможность для осмысления собственной личности, осознания и вербализации своего одиночества.

Будучи осознанным и вербализированным одиночество как личностный процесс выполняет адаптативную и регулирующую функции. И. М. Слободчиков [19] рассматривает переживание одиночества как связующее звено между внутренним и внешним опытом. Под внутренним опытом понимается самонаблюдение, самообщение, самоанализ, а под внешним – непосредственное общение с другими людьми.

Таким образом, переживание одиночества как личностный процесс на внешнем уровне отражается в виде основы социальной ситуации и образует систему контроля индивидуальной коммуникативной деятельности, выступая глубинным механизмом регуляции. «При включении личностной идентичности в групповую одиночество играет роль изолятора внутреннего «Я» и постепенно выпускает его в виде различных характерологических особенностей, по сути контролируя процесс адаптации и приспособления к социуму [19, с. 28]».

В случае невключения личности в социальные отношения, одиночество выступает запасной нишей. В разработке тренинга одиночества И. М. Слободчиков [19] предложил такой подход: осознание, понимание и принятие одиночества, научение работе с этим состоянием, извлекая из него максимальную пользу, а не вывод человека из состояния актуализированного одиночества, не лишение его «защитной оболочки».

Одиночество часто рассматривают как болезненный процесс, чаще связанный с негативным влиянием на личность. Но в современных исследованиях больше появляется подходов, рассматривающих одиночество как необходимое условие личностного развития. Для объяснения подобных разногласий Мустакас [17] различает «суету одиночества» и истинное одиночество.

Суета одиночества является защитным механизмом, который отдаляет от существенных жизненных вопросов и побуждает к активности с другими людьми ради активности. Истинное одиночество связано не с избеганием, а столкновением с реальными жизненными ситуациями, переменами, которые переживаются в одиночку, а также предполагает столкновение с самим собой. Не отрицая того, что одиночество болезненно, Мустакас оценивает его положительно и считает, что без опыта истинного одиночества невозможно обрести истинное самосознание.

Одним из аспектов появления переживания одиночества в подростковом возрасте является потребность в большей самостоятельности, ослабление связей с семьей.

Исследования Норы Ньюкомб [15] показали, что в подростковом возрасте «у мальчиков время в кругу семьи в значительной мере стало замещаться временем, проводимым в одиночестве, а у девочек время в семье стало уступать времени пребывания в одиночестве и с друзьями [15, с.504]». Р. Бернс наиболее отправной точкой в активизации переживания одиночества в подростковом возрасте считает процесс сепарации от семьи, смену ролей, расширение социальной среды, который может «вызвать ролевой конфликт и статусную неопределенность, что также накладывает явный отпечаток на “Я-концепцию” в пору юности [2, с. 169]».

В появлении переживания одиночества важную роль играет чувство собственной неповторимости и уникальности, присущее подростку. Питер Лафренье [12] отмечает, что подросток убежден, что все его мысли и чувства единственны, неповторимы и уникальны, и что никто и никогда не испытывал и не мог испытать ничего подобного. В качестве примера приводится девочка-подросток, которую бросил мальчик, и, которая убеждена в неспособности матери понять ее боль. В своем сильном переживании, девочка упрекает мать в неспособности вообще любить и, как следствие, подросток погружается в отчаяние от осознания, что ее никогда никто не поймет.

В личностном развитии подростка важную роль играет общение со сверстниками, которое, по мнению Д. Б. Эльконина, является ведущим видом деятельности в этот возрастной период. По мнению В. С. Мухиной [14] общение и дружба со сверстниками, имеющими тот же жизненный опыт, облегчает процесс личностной идентификации. Через дружеские, доверительные отношения появляется возможность более глубокого познания другого и самого себя.

Питер Лафренье [12] подчеркивает функциональную необходимость отношений со сверстниками в развитии подростка, поскольку они предоставляют возможность выплеснуть эмоции и научиться ими управлять, обеспечивают эмоциональную поддержку и чувство защищенности, служат источником укрепления самооценки и уверенности в себе.

Однако, кроме перечисленных функций, почетный профессор Сорбонны Морис Дебесс [6], описывая подростковую дружбу, выделяет ее полярность: на одном полюсе находится способность подростка выйти из границ собственного «я», представляя платформу для формирования преданности и альтруизма, а на другом — дружба по типу «одиночества вдвоем», что не предусматривает открытое общение. «Наряду с желанием общения и сопричастности, мы можем наблюдать у молодых людей потребность, которая кажется противоположной: отойти, держать дистанцию.

Они любят тайну, ощущают потребность в уединении, размышлении, в том, чтобы собраться с мыслями, становятся способными на диалог с собой. [6, с. 79]» Питер Лафренье также отмечал, что подростки, которые имели близких друзей часто чувствовали себя одинокими, хоть и в меньшей степени нежели те, у кого не было друзей. Иванченко Г.В. [7] общение в подростковом возрасте определяет в основном двумя потребностями: обособления и аффилиации (потребности в принадлежности к какой-либо группе). Таким образом, общение со сверстниками в подростковом возрасте включает в себя необходимый для развития самосознания компонент обособления.

Взаимосвязь самосознания и одиночества описывал философ Н. А. Бердяев [1] в труде «Я и мир объектов». Он рассматривал самосознание как сознание себя, которое есть творчество себя и является важным событием в судьбе «я». В сознании себя человек неизбежно становится одиноким, однако, имеет также возможность преодолеть одиночество.

Рассматривая «Я» как «особый мир существования, предполагающий других, но не похожий на других и не отождествляющийся с ними» [1, с. 266], Бердяев заключает, что «Я» испытывает жгучее одиночество и через одиночество рождается сама личность и ее самосознание: «»Я» одинок и в этом остром и мучительном чувстве одиночества переживаю свою личность, свою особенность, свою единственность, неповторимость, свое несходство ни с кем и ни с чем на свете. Когда «я» переживаю свое одиночество в особенно острой и крайней форме, то все мне кажется чужим и чуждым. «Я» не у себя на родине, не на родине своего духа, в чужом мне мире. [1, с. 267-268]».

Но вместе с тем «Я» желает выйти из одиночества и войти в другое я, но внутренне переживает, что эта встреча окажется встречей с объектом, перед которым Я всегда одиноко. «Одиночество преодолевается лишь в плане существования, оно преодолевается не встречей с «не-я», а встречей с «ты», которое тоже есть «я», не встречей с объектом, а встречей с субъектом [1, с. 269]». Н. А. Бердяев [1] отмечает, что человек, находясь в обществе, защищает свое «я», разыгрывает разные роли, в которых он не таков, каков есть в себе. По этой причине «так трудно добраться до подлинного человеческого «я», снять с «я» покровы [1, с. 271]».

Человек подражает принятому в обществе и, если слишком входит в роль, то «сам с трудом добирается до собственного «я» [1, с. 271]». Таким образом, «Я» отчуждается от самого себя, становится чуждым и вызывает чувство одиночества. Такая ситуация очень характерна в подростковом возрасте, когда сильна тенденция подражания и проигрывания ролей, чтобы быть принятым. Процитированные отрывки из труда Н. А. Бердяева напоминают свойственное подростковому возрасту противоречие и переживание уникальности себя, приводящее к осознанию своего одиночества, но вместе с тем способствующее рождению личности и развитию ее самосознания.

Исследования Е. М. Коротеевой [9] также подтверждают роль личностных особенностей и возрастных новообразований в возникновении переживания одиночества в подростковом возрасте. Автор в качестве факторов возникновения одиночества выделяет развитие самосознания, рефлексии, формирование образа «Я», кризис идентичности и самооценки, застенчивость, неудовлетворенная аффилиативная потребность, интроверсия, эмоциональная неустойчивость.

По результатам исследований Е. М. Коротеева [9] подростки 12-13 лет переживают одиночество статистически значимо чаще подростков 10-11, 14-15 лет и старших возрастных групп. Беря во внимание этот результат и учитывая мнение Л. С. Выготского о кризисе 13 лет, можно сделать вывод о нормативной непосредственной роли переживания одиночества в формировании самосознания в подростковом возрасте.

Джон Коулмен, исследуя суждения подростков (11-13 и 15-17 лет) об одиночестве, пришел к выводу, что от подросткового возраста к юношескому число положительных суждений растет, а негативных уменьшается. Согласно данным результатам, возникает предположение, что впервые столкнувшись с негативными переживаниями одиночества в подростковом возрасте, происходит встреча с собой, формируется идентичность и в юношеском возрасте одиночество не является столь мучительным.

Дэвид Рисмен с соавторами [16] разработал концепцию одиночества, в которой выделил три вида социального характера: традиционно-ориентированный, изнутри-ориентированный и извне-ориентированный. Обратимся только к третьему виду. Поведение личности при извне-ориентированном виде социального характера детерминируется не внутренними принципами индивидуальности, а внешними факторами.

Отсутствие сильного внутреннего Я как системы ценностей, норм, идеалов приводит к ослаблению самостоятельности в принятии решений. Внешняя ориентация для создания устойчивых социальных связей требует умения нравиться другим, создает такие формы поведения как легкая приспосабливаемость к изменениям, социальную подвижность, внимание к формам самопрезентации, стандартизированность форм поведения.

В результате формируется личность, которая обособляется от своего внутреннего Я. По Д. Рисмену одиночество – результат отсутствия внутриориентированной установки и преобладание массовидных ценностей. Можно сказать, что форма поведения в подростковом возрасте в чем-то похожа на извне-ориентированный вид социального характера по Д. Рисмену, в силу стремления быть принятым среди сверстников.

Однако, подросток стремится и к индивидуализму, требует частного пространства от взрослых (иметь собственную комнату, чтоб никто не заходил), желает делать все по-своему. Это поведение подчеркивает индивидуализм, который, по мнению Слейтера [16], приводит также к одиночеству. Соответственно, подросток находится одновременно на разных континуумах, каждый из которых приводит к переживанию одиночества. Пребывая то в одной крайности, то в другой, подросток неизбежно сталкивается с переживанием одиночества и своим внутренним Я.

Ценными для понимания характера одиночества и его связи с внутриличностными процессами представляется нарратив Э. Гилберт [5]. Описывая свое одиночество, писательница представила его как личность, которая приходит и уходит, допрашивает часами, «орудует вежливо, но безжалостно» и в результате «неизменно подлавливает», задает глубокие, относящиеся к внутренней сущности вопросы, от которых хочется скрыться, но одиночество «продолжает изнурительный допрос».

В результате внутри зарождается «спокойствие духа», поднимаются нужные ответы, которые всегда хотелось услышать от друга и близких людей в трудное время. В этот момент происходит внутреннее участие, словно «протягивание руки самой себе», вспоминаются вдохновляющие случаи, уходит беспокойство, депрессия и вместе с ними одиночество.

Таким образом, показана роль одиночества в глубинном контакте с самим собой, формировании позитивного отношения к болезненному процессу, запускающему неприятный откровенный диалог с самим собой, однако, достающий из наших глубин необходимую сейчас поддержку. В подростковом возрасте еще не сформирована способность пребывать в подобном диалоге, подросток убегает во внешние разговоры со сверстниками, чтобы заглушить начинающийся внутриличностный диалог с вопросом «Кто Я?», ответ на который предпочитается искать в группировках сверстников, а не внутри себя.

Мухина В. С. [14] в стремлении подростка обрести себя как личность видит потребность в отчуждении от всех, кто раньше оказывал на него влияние. Пробуждающееся чувство личности, стремление осознать и развить свою уникальность, требуют от подростка обособления от семейного «Мы», которое до сих пор поддерживало в нем чувство защищенности. Отчуждение проявляется в негативизме, противостоя любым предложениям, суждениям, чувствам тех, от кого отчуждаются.

Негативизм как первичная форма механизма отчуждения играет позитивную роль в личностном развитии подростка, являясь началом активного поиска подростком собственной уникальной сущности, собственного «Я». Однако реально находиться наедине со своим «Я» подросток еще не может.

Он еще не способен глубоко и объективно оценивать самого себя, он не способен в одиночестве предстать перед миром людей как уникальная личность, которой он стремится стать. Его потерянное «Я» стремится к «Мы», которое на данный момент представляют сверстники. Корчагина С. Г. [10] в качестве теоретического основания разработки модели внутриличностного генезиса состояния одиночества использовала базовые понятия идентификации и обособления, введенные З. Фрейдом.

Нарушение равновесия между этими базовыми психодинамическими тенденциями обуславливает проявление одиночества как негативно окрашенного эмоционального переживания. Крайние формы идентификации приводят к потере собственного «Я», деперсонализации, а крайняя форма обособления создает дистанцию между объектами, которая делает их чуждыми друг другу и эмоционально незначимыми.

Используя представления о маятнике В. Леви, автор представляет идентификацию и обособление как максимальные амплитудные полюса, а вертикальная ось – психологическая устойчивость. Автор считает, что одиночество не травмирует человека, если «маятник» (символизация психической жизни) плавно, равномерно и последовательно отклоняется от вертикальной оси. «Нормальный ход таких часов определяет последовательность смены процессов идентификации и обособления через прохождение короткой фазы статического равновесия.

Застревание маятника на любой из позиции означает сбой в нормальном ходе символического механизма социализации [10, с. 48]». Таким образом, по мнению автора, «переживание состояния одиночества обуславливается выключенностью человека из нормального хода жизни, что, собственно, и будет экстраполироваться на застревание маятника в любой из позиций, то есть прекращение или существенное ограничение действия одной из психодинамических тенденций или их обеих [10, с. 49]».

При доминировании и идентификация и обособление приводит к повышению тревожности, суетливости, неудовлетворенности собой и другими людьми и в результате маятник раскачивается, чтобы установить равновесие (при сильной идентификации стремление к обособлению и наоборот) и приобрести психологическую устойчивость. Если собственными усилиями человек не справляется с ситуацией, происходит срыв, после которого не находится резервов для восстановления и уход в депрессию или болезнь.

Самоотчуждающее одиночество как следствие усиленной тенденции к идентификации С. Г. Корчагина [10, с. 57] характеризует следующим образом: преобладание тенденции идентифицировать себя с другими людьми, социальными группами, идеями; потеря собственного «Я», что приводит к чувству глубокого одиночества, затерянности в мире; связано с потерей собственной индивидуальности, либо с ее неосознанностью; переизбыток формального общения; активный поиск приватности и интимности; острая потребность в единении с другим человеком; стремление к общению с другими людьми для подтверждения собственной значимости и своего бытия в мире; убегание от страха одиночества в общение. С. Г. Корчагина [10] убеждена, что приобретение психологической устойчивости личности является условием прекращения травмирующего влияния одиночества на личность. В свою очередь, механизмами личностной психологической устойчивости являются саморегуляция и рефлексия, которые предполагают некую обращенность на себя, способность к самопознанию и саоопределению.

В. Мухина [13] одиночество рассматривала как возможность саморефлексии, погруженность в собственную внутреннюю жизнь, где происходит переработка информации в глубинах сознания. С другой стороны, автор одиночеством также называет специфическое социальное заболевание людей в современном урбанистическом обществе. «Обычно люди погружены в тесные взаимоотношения друг с другом и не всегда находят место и время для того, чтобы подумать о себе и о своем. Человеку для личностного роста очень важно уметь остаться наедине с собой. В обыденной жизни люди зачастую не успевают задать себе вопросы и ответить на них, не успевают заглянуть поглубже в тайники своей души. [13, с. 131]».

В подростковом возрасте В. Мухина одиночество рассматривает как характеристику онтогенетического развития, когда подросток может открыть для себя позитивные стороны уединения. Инициация одиночеством, разработанная автором, дает «возможность подростку почувствовать, что человек может быть счастливым не только, когда он растворен в группе сверстников, в «Мы», но и когда он уходит в добровольное уединение, в позитивное одиночество [13, с. 130-131]».

В инициации подросткам предлагается побыть наедине с собой, испытать себя одиночеством. Одним из важнейших качеств зрелой личности является умение рефлексировать (осознавать свои мысли, чувства, действия, желания). Однако, подросток еще не умеет черпать поддержку из общения с самим собой. Этому способствует молчаливое погружение в одиночество. Каждый человек в течение продолжительного времени «должен обособиться от всего мира, устремиться к самому себе [13, с. 132]».

Таким образом, анализируя теоретические представления о формировании самосознания и переживании одиночества в подростковом возрасте, можно сделать следующие выводы: 1) в подростковом возрасте формируется понятийное, абстрактное мышление, которое делает возможным размышления над собственной личностью, самосознание переходит на новый уровень развития, осознается собственная уникальность, неповторимость, появляется потребность в самостоятельности, сепарации от всего, что напоминает о детском; 2) развитие когнитивных структур способствуют осознанию и вербализации собственного переживания одиночества подростком; 3) подросток впервые остро сталкивается с переживанием одиночества, но не имея навыка пребывать в нем, ощущая его болезненность стремится к общение со сверстниками, проигрыванию ролей, которые помогут ему быть принятым в обществе сверстников, но в то же время появляется желание обособится; 4) полярность внутреннего мира подростка (от идентификации к обособлению) может рассматриваться как нормативное в данном возрасте; 5) формирование самосознания как возрастное новообразование детерминирует возникновение переживания одиночества, которое, в свою очередь, играет ключевую роль в формировании самосознания в подростковом возрасте, через переживание одиночества рождается личность и ее самосознание.

ЛИТЕРАТУРА

1. Бердяев Н. А. Я и мир объектов. Опыт философии одиночества и общения. // Философия свободного духа. М.: Республика, 1994. — 480 с. ISBN отсутствует.
2. Бернс Р. Развитие Я-концепции и воспитание. – М.: Прогресс, 1986. – 424 с. ISBN отсутствует
3. Выготский Л. С. Собрание сочинений: В 6-ти т. Т. 4. Детская психология / Под ред. Д. Б. Эльконина. — М.: Педагогика, 1984. — 432 с.
4. Гегель Г. Работы разных лет. – М., 1970. – 310 с.
5. Гилберт Э. Есть, молиться, любить / Элизабет Гилберт. – Москва: Рипол Классик, 2011. – 368 с. — ISBN 978-5-386-00210-7.
6. Дебесс, Морис. Подросток = L’adolescence / Морис Дебесс. – 20-е издание. – Санкт-Петербург: Питер, 2004. – 127 с. – ISBN 2-13-045264-7.
7. Иванченко Г. В. Возрасты одиночества. // Развитие личности, № 1, 2007. — С. 55-80.
8. Камю А. Миф о Сизифе. Эссе об абсурде. // Сумерки богов. М., 1992
9. Коротеева Е. М. Ситуационные, личностные детерминанты и типы одиночества подростков: автореф. дис. на соискание научн. степени канд. псих. наук: спец. 19.00.01 «Общая психология, психология личности, история психологии» / Коротеева Е. М. – Краснодар, 2011. – 28 с.
10. Корчагина С.Г. Генезис, виды и проявления одиночества: монография / С.Г.Корчагина. – Москва : МПСИ, 2005. – 196 с. – ISBN 5-89502-752-0.
11. Кьеркегор С. Страх и трепет. М.: Республика, 1993.
12. Лафренье, Питер. Эмоциональное развитие детей и подростков =Emotional development: a biosocial perspective / Питер Лафренье. – Москва-Санкт-Петербург: Прайм-Еврознак: Олма-Пресс, 2004. – 256 с. – (Проект ‘Психологическая энциклопедия’). – ISBN 5-938781-24-8.
13. Мухина В., Басюк В. Инициации подростков как условие личностного роста: проведение инициации саморефлексией (в ситуации уединения и обособления). // Развитие личности, №2, 2011. — С. 127-141. – ISSN: 2071-9788.
14. Мухина В. С. Возрастная психология: феноменология развития, детство, отрочество: учебник / В. С. Мухина. – 7-е издание, стереотипное. – Москва: Академия, 2002. – 456 с. – (Высшее образование) . – 28,5 усл. печ. л. – ISBN 5-7695-0408-0.
15. Ньюкомб Нора. Развитие личности ребенка / Нора Ньюкомб. – 8-е международное издание. – Санкт-Петербург: Питер, 2002. – 640 с.: ил. обложка с цв.ил. – (Мастера психологии). – ISBN 5-272-00390-X.
16. Покровский Н.Е. Универсум одиночества: социологические и психологические очерки / Покровский Н. Е. – Москва: Университетская книга; Логос, 2008. – 2-е изд., испр. и доп. – 424 с. ISBN 978-5-98704-223-2.
17. Садлер А. Уильям, Джонсон Б. Томас. От одиночества к аномии. // Лабиринты одиночества: сборник статей: пер. с англ. / ред. Н. Е. Покровского. – Москва : Прогресс, 1989. –С. 21-51. – ISBN 5-01-001589-7.
18. Сартр Ж.-П. Экзистенциализм – это гуманизм. // Сумерки богов. – М., 1992.
19. Слободчиков И. М. Теоретико-экспериментальное исследование феномена одиночества личности (на материале подросткового возраста): автореф. дис. на соискание научн. степени докт. псих. наук: спец. 19.00.01 «Общая психология, психология личности, история психологии» / Слободчиков И. М. – Москва, 2006. – 48 с.

Автор Помазова О. В.