Понятие морализаторства на данный момент недостаточно разработано. Как замечает отечественный исследователь Соина О. С, этической теории не хватает аналитики этого феномена. Из доступного энциклопедического материала и публицистики легко выделить, по крайней мере, две точки зрения на этот феномен: как на риторический прием и как на выражение репрессивной формы морали. В первом случае, суждение морализаторства должно строиться с намеренной ошибкой, как софизм.
Возможность влияния на адресата путем неких спекуляций — нивелирование у субъекта способность к свободному и разумному выбору. Но черты морализаторства могут иметь и внутренние убеждения личности, а не только доводы в споре. И первое, и второе суть высказывания, и концентрироваться в определении этого феномена в роли аргумента будет ошибкой. Соина О. С. определяет морализаторство как суждение о каком-либо явлении с гипертрофированной оценкой до абсолютного значения: или хорошо или плохо.
Сведение к «плоской конкретике либо добрых, либо злых состояний» может существовать в этических учениях, как позиция личности и в сфере «ментальных переживаний народа». Она пишет о морализаторстве как о нравственном насилии — диктате оценки над бытием человека, который подавляет автономное волеизъявление личности. И в этом движении к благу, конечная цель абсолютизируется настолько, что благо утрируется до чего-то конкретного, что можно «пощупать», проинспектировать на наличие или отсутствие.
Например, измерять скромность девушки длиной юбки. Достаточен ли взгляд на морализм как на болезнь этики, сбой в механизме оценки, манипуляцию? Например, высказывание «убивать плохо» — не морализаторство, но диктат оценки над поведением. И мы согласны с тем, что убивать плохо, однако, существует класс случаев, для которых эта формула парадоксально теряет очевидность. Стало быть, гипертрофированность оценки не есть отличие морализаторства от других форм моральных высказываний.
Другой отечественный исследователь морализаторства, Бродский А. И. в статье «Морализаторство и насилие с логико- семантической точки зрения», рассматривает морализаторство в поле проблемы отношения знака к обозначаемому объекту и к субъекту, который этот знак воспринимает или артикулирует.
Для него на первом плане стоит репрессивность морали, которую воплощает морализаторство. Моралист возлагает ответственность за привидение сущего к должному на других. Однако Бродский рассматривает связь насилия и морализаторства так, что последнее сливается с моралью, и вновь его специфичность растворяется, в данном случае, в проблеме обоснования общезначимости моральных требований. Кроме того, требование от другого безусловного соответствия некому моральному идеалу сам говорящий может предъявлять и себе.
На мой взгляд, определение специфики суждений морализаторства лежит между вопросами о том, какие границы сама себе задаёт мораль и как мыслит моралист. Особая проблема в том, что высказывание может быть или не быть морализаторством в зависимости от контекста.
В чём специфика морализаторства? Такие суждения всегда носят бескомпромиссный осуждающий характер. Чтобы осуждать требуется уверенность в собственном праве и непогрешимости. И то, что не учитывается при рассмотрении семантики моральных высказываний, это контекст, от которого зависит, верно ли мы определяем некоторое суждение как морализаторское.
Кроме того, несомненным признаком морализаторства является редукция конкретного случая к некоему шаблонному злу, притом, в большинстве случаев, у морализатора высокая степень конформности. Это будет проявляться в апелляции к некому авторитету.
Автор: Бабик Анастасия
