Вопросом «Что это такое – философия?» можно задаваться с разных сторон человеческого бытия. Но на саму философию он обрушивается в трех исключительных случаях.

Каждый из них по-своему экстремален:

1. Когда она презентует себя; то бишь – заявляет, что она есть, как минимум наличествует и существует «заодно с другим на земле».

2. Когда заходит речь об ее истории. Здесь философия, как бы почувствовав силу уже случившегося собственного бытия, говорит об «опрокинутости» себя в прошлое, что у нее, так же как у всякого другого суще- го, есть биография, свой генезис. И об этом «происхождении» она гото- ва поведать всякому, кто сомневается в ее праве быть, ведь еще древ- ние говорили, что даже боги не могут отменить свершившееся.

3. Когда философия, найдя себя в совместном «застолье» наук о природе и об- ществе, должна оправдать свое существование: свой предмет, метод и свои задачи. В такой последовательности есть своя логика.

Всякое сущее, возникнув, вынуждено сначала бороться за свою территорию, отбивать ее у другого сущего, прежде обитавшего на ней; затем обживаться на ней; и, наконец, разделяться и множиться на этом пространстве.

Аристотель, указав на науку как наивысший Логос, познающий первоначала, произвел первый опыт именно идентичности философского знания. В борьбе с мифом это знание отвоевало для себя гори- зонт собственного бытия. Но, заметим, второй и третий аспект этого вопроса его как бы не очень-то интересовал.

Да, он приводит сведения о предшествующих ученых, сравнивает и оценивает их принципы, но при всем этом, у него нет даже намека на то, чтобы представить свою философию как результат развития их взглядов. Да, он говорит о «пер- вой философии», исследующей начальные начала, первые причины всего сущего (греч. ????? ?????????, лат. philosophia prima), но вопрос о качественном отличии философского и частнонаучного знания для него не стоит.

По мысли Стагирита, другие науки тоже суть философия – вторая, третья, четвертая и т.д. Гегель, начиная свои лекции по истории философии, вспоминает единицы аналогичных работ предшественников [ Гегель Г. Лекции по истории философии / Г. Гегель – «Public Domain», С. 70-73]. Это после него плотину историко-философской мысли как будто «прорвало».

Причина данного явления в переносе аспекта идентичности философии с первого на второй, с сущностной определенности на генетическую. Для Гегеля идентифицировать что-то, то есть ответить на вопрос «Кто? и Что?», значит показать, как это нечто возникло и стало в качестве ре- зультата, достигло своей идентичности. Отсюда универсальность использования им титулов «в себе и для себя».

Здесь он следует, с одной стороны за указанием древних, что история есть территория, отвоеванная человеком у богов, с другой – классическому (начиная с Платона и заканчивая Кантом) различению рассудка и разума, оставляющему за первым – способность суждений, второму – способность умозаключений, то есть выводов. Вот почему у Гегеля, эмпирически разобщенные, разбросанные в пространстве и времени истории философские системы, связанные в логической мысли историка философии приобретают онтологическую значимость.

По этой, проторенной им дорожке, пойдут после сотни историков философии двух последующих веков. Но подобный опыт был возможен только благодаря свершившемуся событию истории философии, никак не ранее. И, тем, не менее, следует признать, что и Аристотель и Гегель, несмотря на то, что они как бы с двух сторон (начала и конца) замыкают исторический процесс философии, относительно третьей задачи, делают, в сущности, одинаковые выводы.

Философию и частные науки они различают количественно! То есть, для них фило- софия и наука – синонимы! В оригинальном названии его «Феноменоло- гии» слова «философия» нет вообще (!), а есть «система наук» (System der Wissenschaft)[ G.W.F. Hegel: System der Wissenschaft. Erster Teil, die Ph?nomenologie des Geistes, Bamberg und W?rzburg 1807.].

До сих пор мысль великого голландца, что «всякое определение есть отрицание» (Omnis determinatio est negatio) не потеряла актуальность. Что отрицанию здесь подвергается некое иное – не вызывает никакого сомнения. Только возникает вопрос: «Отрицание какого ино- го?».

Вероятно, в зависимости от ответа на него, и отрицательность бывает разной. Философия на первом этапе, от Парменида до Гегеля отличала себя от иного, и дошла в этом отличии до всеобщей отрица- тельности диалектики Гегеля. Элементы логики, философии природы и духа присутствуют во всех ее исторических формах.

Но вот она в 19 веке, через описываемые события, подобно несчастному королю Лиру раздала свое имущество своим дочерям – естественным и гума- нитарным наукам, а управление обществом перепоручила идеологам. Что осталось у нее? Как назвать это событие одним словом? Может быть – самоотрицание философии? Здесь стоит напомнить, что поиск этой самой «отрицательности» на- чался чуть ли не внутри немецкой классической философии. А. Аренд указывает на позднего Шеллинга, Тределенбурга, младогегельянцев, Кьеркегора и Маркса.

М.Р. Демин М.Р., ссылаясь на Клауса Кенке – на исследования Эриха фон Бергера, Иммануила Фихте, наконец на «Диа- лектику» Ф. Шлеймахера. Добавим от себя еще одно имя – Август Цеш- ковский, которые в своих «Пролегоменах к философии истории» (1838) так определяет будущего – действительно практическое, прикладное, совершенное, спонтанное, желаемое, свободное; поэтому оно охваты- вает всю сферу делания, фактов и их значение, теорию и практику (Praxis), понятие и его реальность, – и производит вершителей исто- рии»[ Цитата по Глазков А.П. Понятие историософии А. Цешковкого и философия истории Гегеля// Каспийский регион: политика, экономика, культура – 2012г. №4с. 173].

И что стало результатом этого самоотри- цания философии? Появление идеологии современного рассудка (с дальнейшем разветвлением на формы социальной идеологии и идео- логии естественных и гуманитарных наук). «Оборотистость», с которой этот рассудок взялся за «определение» самой философии говорит как раз о высшей фазе этого отделения философии от себя самой. И таким образом был отработан второй вариант отрицания. Остался в запасе только третий вариант – подвергнуть отрицанию свое иное.

Автор Е. В. Качуров